Неточные совпадения
Она отдала девочку кормилице, отпустила ее и
открыла медальон, в котором был портрет Сережи, когда он был
почти того же возраста, как и девочка.
— А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся… — возразила старуха, да и не кончила речи,
открыла рот и смотрела на него
почти со страхом, желая знать, что он на это скажет.
На этот раз ему удалось добраться
почти к руке девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда от одной крыши к другой
открыл ей на синей морской щели уличного пространства белый корабль с алыми парусами.
Но ни тому, ни другому не спалось. Какое-то
почти враждебное чувство охватывало сердца обоих молодых людей. Минут пять спустя они
открыли глаза и переглянулись молча.
Да, поезд шел
почти с обычной скоростью, а в коридоре топали шаги многих людей. Самгин поднял занавеску, а Крэйтон, спрятав руку с револьвером за спину, быстро
открыл дверь купе, спрашивая...
Она была очень забавна, ее веселое озорство развлекало Самгина, распахнувшееся кимоно показывало стройные ноги в черных чулках, голубую, коротенькую рубашку, которая
почти открывала груди. Все это вызвало у Самгина великодушное желание поблагодарить Дуняшу, но, когда он привлек ее к себе, она ловко выскользнула из его рук.
Почти в каждом учителе Клим
открывал несимпатичное и враждебное ему, все эти неряшливые люди в потертых мундирах смотрели на него так, как будто он был виноват в чем-то пред ними. И хотя он скоро убедился, что учителя относятся так странно не только к нему, а
почти ко всем мальчикам, все-таки их гримасы напоминали ему брезгливую мину матери, с которой она смотрела в кухне на раков, когда пьяный продавец опрокинул корзину и раки, грязненькие, суховато шурша, расползлись по полу.
Бездействующий разум не требовал и не воскрешал никаких других слов. В этом состоянии внутренней немоты Клим Самгин перешел в свою комнату,
открыл окно и сел, глядя в сырую тьму сада, прислушиваясь, как стучит и посвистывает двухсложное словечко. Туманно подумалось, что, вероятно, вот в таком состоянии угнетения бессмыслицей земские начальники сходят с ума. С какой целью Дронов рассказал о земских начальниках? Почему он,
почти всегда, рассказывает какие-то дикие анекдоты? Ответов на эти вопросы он не искал.
Она была так толста и мягка, что правая ягодица ее свешивалась со стула, точно пузырь, такими же пузырями вздувались бюст и живот. А когда она встала — пузыри исчезли, потому что слились в один большой,
почти не нарушая совершенства его формы. На верху его вырос красненький нарывчик с трещиной, из которой текли слова. Но за внешней ее неприглядностью Самгин
открыл нечто значительное и, когда она выкатилась из комнаты, подумал...
— О-она? — заикаясь, повторил Тагильский и
почти беззвучно, короткими вздохами засмеялся, подпрыгивая на стуле, сотрясаясь,
открыв зубастый рот. Затем, стирая платком со щек слезы смеха, он продолжал...
С некоторого времени он мог, не выходя из своей квартиры, видеть, как делают солдат, — обучение происходило
почти под окнами у него, и,
открыв окно, он слышал...
Клим
открыл в доме даже целую комнату,
почти до потолка набитую поломанной мебелью и множеством вещей, былое назначение которых уже являлось непонятным, даже таинственным. Как будто все эти пыльные вещи вдруг, толпою вбежали в комнату, испуганные, может быть, пожаром; в ужасе они нагромоздились одна на другую, ломаясь, разбиваясь, переломали друг друга и умерли. Было грустно смотреть на этот хаос, было жалко изломанных вещей.
Он схватил Самгина за руку, быстро свел его с лестницы,
почти бегом протащил за собою десятка три шагов и, посадив на ворох валежника в саду, встал против, махая в лицо его черной полою поддевки,
открывая мокрую рубаху, голые свои ноги. Он стал тоньше, длиннее, белое лицо его вытянулось, обнажив пьяные, мутные глаза, — казалось, что и борода у него стала длиннее. Мокрое лицо лоснилось и кривилось, улыбаясь, обнажая зубы, — он что-то говорил, а Самгин, как бы защищаясь от него, убеждал себя...
Она ни перед кем никогда не
открывает сокровенных движений сердца, никому не поверяет душевных тайн; не увидишь около нее доброй приятельницы, старушки, с которой бы она шепталась за чашкой кофе. Только с бароном фон Лангвагеном часто остается она наедине; вечером он сидит иногда до полуночи, но
почти всегда при Ольге; и то они все больше молчат, но молчат как-то значительно и умно, как будто что-то знают такое, чего другие не знают, но и только.
Она не знала, на что глядеть, что взять в руки. Бросится к платью, а там тянет к себе великолепный ящик розового дерева. Она
открыла его — там был полный дамский несессер,
почти весь туалет, хрустальные, оправленные в серебро флаконы, гребенки, щетки и множество мелочей.
Когда он проснулся, уже рассветало. Он вскочил и посмотрел вокруг удивленными,
почти испуганными глазами, как будто увидел во сне что-то новое, неожиданное, точно Америку
открыл.
— Пойдем, Вера, домой, к бабушке сейчас! — говорил он настойчиво,
почти повелительно. —
Открой ей всё…
— И я
почти не знал, что люблю вас… Все соловей наделал: он
открыл наш секрет. Мы так и скажем на него, Марфа Васильевна… И я бы днем ни за какие сокровища не сказал вам… ей-богу, — не сказал бы…
Наконец
открыла самый большой футляр. «Ах!» —
почти с ужасом, замирая, сделала она, увидя целую реку — двадцать один брильянт, по числу ее лет.
— Знаки? Какие же это знаки? — с жадным,
почти истерическим любопытством проговорил прокурор и вмиг потерял всю сдержанную свою осанку. Он спросил, как бы робко подползая. Он почуял важный факт, ему еще не известный, и тотчас же почувствовал величайший страх, что Митя, может быть, не захочет
открыть его в полноте.
Митя в восторженном состоянии своем
открыл им тут же, что решается судьба его, и рассказал им, ужасно спеша разумеется,
почти весь свой «план», который только что представил Самсонову, затем решение Самсонова, будущие надежды свои и проч., и проч.
— А вы и не знали! — подмигнул ему Митя, насмешливо и злобно улыбнувшись. — А что, коль не скажу? От кого тогда узнать? Знали ведь о знаках-то покойник, я да Смердяков, вот и все, да еще небо знало, да оно ведь вам не скажет. А фактик-то любопытный, черт знает что на нем можно соорудить, ха-ха! Утешьтесь, господа,
открою, глупости у вас на уме. Не знаете вы, с кем имеете дело! Вы имеете дело с таким подсудимым, который сам на себя показывает, во вред себе показывает! Да-с, ибо я рыцарь
чести, а вы — нет!
Не могу сказать, сколько я времени проспал, но когда я
открыл глаза — вся внутренность леса была наполнена солнцем и во все направленья, сквозь радостно шумевшую листву, сквозило и как бы искрилось ярко-голубое небо; облака скрылись, разогнанные взыгравшим ветром; погода расчистилась, и в воздухе чувствовалась та особенная, сухая свежесть, которая, наполняя сердце каким-то бодрым ощущеньем,
почти всегда предсказывает мирный и ясный вечер после ненастного дня.
А подумать внимательно о факте и понять его причины — это
почти одно и то же для человека с тем образом мыслей, какой был у Лопухова, Лопухов находил, что его теория дает безошибочные средства к анализу движений человеческого сердца, и я, признаюсь, согласен с ним в этом; в те долгие годы, как я считаю ее за истину, она ни разу не ввела меня в ошибку и ни разу не отказалась легко
открыть мне правду, как бы глубоко ни была затаена правда какого-нибудь человеческого дела.
Засученные рукава
открывали громадные кулаки, в которых
почти исчезала колода карт.
Еще с начала вечера во двор особняка въехало несколько ассенизационных бочек, запряженных парами кляч, для своей работы, которая разрешалась только по ночам. Эти «ночные брокары», прозванные так в
честь известной парфюмерной фирмы,
открывали выгребные ямы и переливали содержимое черпаками на длинных рукоятках и увозили за заставу. Работа шла. Студенты протискивались сквозь вереницы бочек, окруживших вход в общежитие.
Если они не
открыли входа в Амур, то потому, что имели в своем распоряжении самые скудные средства для исследования, а главное, — как гениальные люди, подозревали и
почти угадывали другую правду и должны были считаться с ней.
Вот о чем задумывался он, проводя ночи на Рублихе. Тысячу раз мысль проходила по одной и той же дороге, без конца повторяя те же подробности и производя гнетущее настроение. Если бы
открыть на Рублихе хорошую жилу, то тогда можно было бы оправдать себя в глазах компании и уйти из дела с
честью: это было для него единственным спасением.
— Что же, и это дело, — согласился Лихонин и задумчиво погладил бороду. — А я, признаться, вот что хотел. Я хотел
открыть для нее…
открыть небольшую кухмистерскую или столовую, сначала, конечно, самую малюсенькую, но в которой готовилось бы все очень дешево, чисто и вкусно. Ведь многим студентам решительно все равно, где обедать и что есть. В студенческой
почти никогда не хватает мест. Так вот, может быть, нам удастся как-нибудь затащить всех знакомых и приятелей.
— А если этот человек и
открыть не хочет никому причины своего горя, то его можно считать
почти неизлечимым, — заключил Ришар и мотнул Мари с укором головой.
Даже глаз
почти не
открывает, а все больше в усыплении находится.
Во множестве появились неведомые люди (те же Антошки, но только называвшие себя"исследователями"), с пронзительными,
почти колючими взорами, с острым и развитым обонянием и с непоколебимою решимостью в Тетюшах
открыть Америку.
Здесь Прозоров развернулся и по обыкновению показал товар лицом: его приличные манеры, остроты, находчивость и декламация
открыли ему место своего человека и
почти друга дома.
А рассматривание картинок увлекало ее, как ребенка, — они
открывали перед нею понятный,
почти осязаемый мир, новый и чудесный.
Простая истина, поговорка, общеизвестное изречение, смысл которого он давно уже механически знал, вдруг благодаря какому-то внезапному внутреннему освещению приобретали глубокое философское значение, и тогда ему казалось, что он впервые их слышит,
почти сам
открыл их.
Шаг этот был важен для Люберцева в том отношении, что
открывал ему настежь двери в будущее. Ему дали место помощника столоначальника. Это было первое звено той цепи, которую ему предстояло пройти. Сравнительно новое его положение досталось ему довольно легко. Прошло лишь семь-восемь месяцев по выходе из школы, и он, двадцатилетний юноша, уже находился в служебном круговороте, в качестве рычага государственной машины. Рычага маленького,
почти незаметного, а все-таки…
—
Открыть? Вы хотите мне что-то
открыть? Сохрани меня боже от ваших открытий! — прервала она
почти с испугом.
Маврикий Николаевич, накануне лишь узнавший о ходе дела, при таких неслыханных предложениях
открыл было рот от удивления и хотел тут же настаивать на примирении, но, заметив, что Артемий Павлович, предугадавший его намерения,
почти затрясся на своем стуле, смолчал и не произнес ничего.
Те исполнили приказание своего повелителя с замечательною скоростью и ловкостью и приторговали массу хлеба, который недели через две потянулся в Москву; а Тулузов, тем временем в ближайших окрестностях заарендовав несколько водяных и ветряных мельниц, в половине поста устроил на всех
почти рынках московских лабазы и
открыл в них продажу муки по ценам прежних лет.
— Нет-с, еще надо набавить. Извольте писать. «Как он взял письмо, собственноручно мною отданное на
почту, я этого не могу разгадать, но зато это же самое может вам свидетельствовать об отважности и предприимчивости этого мерзавца, поставившего себе задачей не отступать от меня и мучить меня, пока вы его не устроите на хорошее жалованье. Заклинаю вас общим нашим благополучием сделать для него даже то, чего невозможно, ибо иначе он клянется
открыть все, что мы делали в глупую пору нашего революционерства».
Здесь они закапывались в пыль, так что их
почти нельзя было и заметить, и лежали обыкновенно каждый день в полной уверенности, что их никто не побеспокоит; при появлении перешагнувшего через них Дарьянова они даже не шевельнулись и не тронулись, а только
открыли по одному из своих янтарных глаз и, проводив сонным взглядом гостя, снова завели их выпуклыми серыми веками.
20-го декабря. Я в крайнем недоумении. Дьячиха, по маломыслию, послала своему сыну по
почте рублевую ассигнацию в простом конверте, но конверт сей на
почте подпечатали и,
открыв преступление вдовы, посылку ее конфисковали и подвергли ее штрафу. Что на
почте письма подпечатывают и читают — сие никому не новость; но как же это рублевую ассигнацию вдовицы ловят, а „Колокол“, который я беру у исправника, не ловят? Что это такое: простота или воровство?
Иногда он встречал её в сенях или видел на крыльце зовущей сына. На ходу она
почти всегда что-то пела, без слов и не
открывая губ, брови её чуть-чуть вздрагивали, а ноздри прямого, крупного носа чуть-чуть раздувались. Лицо её часто казалось задорным и как-то не шло к её крупной, стройной и сильной фигуре. Было заметно, что холода она не боится, ожидая сына, подолгу стоит на морозе в одной кофте, щёки её краснеют, волосы покрываются инеем, а она не вздрагивает и не ёжится.
Он умилялся её правдивостью, мягким задором, прозрачным взглядом ласковых глаз и вспоминал её смех — негромкий, бархатистый и светлый. Смеясь, она
почти не
открывала рта, ровный рядок её белых зубов был чуть виден; всегда при смехе уши у неё краснели, она встряхивала головой, на щёки осыпались светлые кудри, она поднимала руки, оправляя их; тогда старик видел, как сильно растёт её грудь, и думал...
Он говорил, что она до сих пор исполняла долг свой как дочь, горячо любящая отца, и что теперь надобно также исполнить свой долг, не противореча и поступая согласно с волею больного; что, вероятно, Николай Федорыч давно желал и давно решился, чтоб они жили в особом доме; что, конечно, трудно, невозможно ему, больному и умирающему, расстаться с Калмыком, к которому привык и который ходит за ним усердно; что батюшке Степану Михайлычу надо
открыть всю правду, а знакомым можно сказать, что Николай Федорыч всегда имел намерение, чтобы при его жизни дочь и зять зажили своим, домом и своим хозяйством; что Софья Николавна будет всякий день раза по два навещать старика и ходить за ним
почти так же, как и прежде; что в городе, конечно, все узнают со временем настоящую причину, потому что и теперь, вероятно, кое-что знают, будут бранить Калмыка и сожалеть о Софье Николавне.
Последние дни перед свадьбой, первые дни после свадьбы и, наконец, слишком двухнедельный отъезд в Багрово дали возможность Калмыку вполне овладеть своим
почти умирающим барином, и первый взгляд на сидящего в креслах лакея, чего прежде никогда не бывало,
открыл Софье Николавне настоящее положение дел.
Понимать надо: согрелся, и лихорадка перестала трясти и убежала. Потом подала мне умыться, поставила на стол хлеб и ведро, которое мы привезли.
Открыла крышку — там
почти полведра икры зернистой.
На зловонном майдане, набитом отбросами всех стран и народов, я первым делом сменял мою суконную поддевку на серый
почти новый сермяжный зипун, получив трешницу придачи, расположился около торговки съестным в стоячку обедать. Не успел я поднести ложку мутной серой лапши ко рту, как передо мной выросла богатырская фигура, на голову выше меня, с рыжим чубом… Взглянул — серые знакомые глаза… А еще знакомее показалось мне шадровитое лицо… Не успел я рта
открыть, как великан обнял меня.
Эти простые слова тронули Боброва. Хотя его и связывали с доктором
почти дружеские отношения, однако ни один из них до сих пор ни словом не подтвердил этого вслух: оба были люди чуткие и боялись колючего стыда взаимных признаний. Доктор первый
открыл свое сердце. Ночная темнота и жалость к Андрею Ильичу помогли этому.
На маленькой станции между Римом и Генуей кондуктор
открыл дверь купе и, при помощи чумазого смазчика,
почти внес к нам маленького кривого старика.